Андрей ПерцевКандидатами от партий теперь становятся победители кремлевских конкурсов «Лидеры России» и слушатели учебы президентской администрации. Люди с похожими навыками, готовые влиться в любой политический бренд: надо будет, пойдут в «Единую Россию», надо – в «Справедливую». Для них первична сама политическая корпорация Кремля, а не то, в каком именно из ее филиалов они окажутсяПрименять корпоративные технологии в управлении политической жизнью – главная страсть нынешнего главы внутриполитического блока президентской администрации Сергея Кириенко. Стандартная процедура отбора и типизация глав регионов, губернаторский кадровый резерв с регулярной учебой и тренингами, похожие сборы для вице-губернаторов, управленческие конкурсы «Лидеры России», KPI на выборах – все это пришло из практики крупных корпораций. Эта технократизация (или, точнее, корпоративизация) российской политики началась с самого близкого к Кремлю контура – губернаторского. А дальше предсказуемо добралась до более отдаленного – партийного. Методы корпоративного управления теперь активно внедряются и в новые, и в традиционные системные партии – через несколько месяцев они должны будут гарантировать Кремлю, что следующая Дума останется предсказуемой и управляемой, независимо от результатов конкретных политических проектов. Игры в бренды Одну из корпоративных методик – диверсификацию брендов – Кремль стал внедрять в партийное строительство еще полтора года назад. К старту парламентской кампании в России должно было появиться несколько новых нишевых проектов. В Кремле сочли, что протестные настроения в российском обществе связаны с тем, что у некоторых социальных групп нет своих представителей в парламенте – вот им и решили их обеспечить. Для сталинистов-ультрапатриотов создали партию «За правду» во главе с Захаром Прилепиным, для тех, кого волнует экология, – «Зеленую альтернативу» с картинками Васи Ложкина, для не слишком рассерженных горожан – умеренно либеральных «Новых людей» бизнесмена Алексея Нечаева и так далее. Новым проектам помогли пройти в несколько региональных заксобраний на выборах 2020 года, чтобы они потом могли участвовать в думской кампании без сбора подписей. Кремль не будет против, если кто-то из новых партий даже попадет в Думу. Но основной целью их создания было раздробить протестное голосование, а дальше голоса, отданные за тех, кто не преодолел 5%-ный барьер, достались бы «Единой России». Создание новых структур под кремлевским покровительством шло скорее по законам бренд-менеджмента, чем политики. Каждой партии выделили понятную нишу, за каждой закрепили своего бренд-менеджера из президентской администрации, каждому из них спущен свой KPI. Все, как в крупных компаниях, где примерно одну и ту же продукцию продают под разными нишевыми брендами – экологичным, премиальным, народным. Если оказывается, что какая-то из предложенных потребителям марок не пользуется популярностью, то ее можно отдать под снос без ущерба для системы в целом – это уже произошло с Партией прямой демократии, которая не смогла пройти ни в одно региональное заксобрание. Какие-то бренды можно попробовать объединить для лучшей выживаемости – так объединили «Справедливую Россию», «За правду» и «Патриотов России». Слиянию не помешала ни разница в идеологии, ни конфликты между лидерами – для Кремля важнее упорядочить линейку партийных брендов. Наконец, нельзя допускать и того, чтобы одни бренды подрывали позиции других. Поэтому «Новым людям» недвусмысленно напомнили о необходимости вести более сдержанную и нишевую агитацию после того, как партия перевыполнила KPI и смогла пройти сразу в четыре региональных заксобрания на выборах 2020 года. Под внешним управлением Новыми партийными проектами дело не ограничилось. Еще одним шагом к корпоративизации российской политики стало введение внешнего управления не только в новых, но и в старых системных партиях. В их руководство вошли близкие к президентской администрации политтехнологи, которые, по сути, теперь отвечают за оперативное управление партиями, включая распределение средств, выбор тем для агитации и подбор кандидатов и руководителей отделений. Раньше такие решения принимали сами лидеры партий или их люди. Что-то, конечно, согласовывали в Кремле, но, как правило, по серьезным вопросам. Сейчас у партий появляются внешние управляющие, которые не допустят несогласованной критики власти или сразу пресекут переговоры с нежелательным кандидатом, чтобы потом не было скандалов с его снятием. В итоге системные партии окончательно встраиваются в госкорпорацию «Росполитика». Даже «Единой России», самому крупному и самостоятельному кремлевскому бренду, выделили отдельного внешнего управляющего, замглавы управления президентской администрации по Госсовету Бориса Раппопорта. В КПРФ, кампанию по укрощению которой Кремль ведет давно, следующим главой, вероятно, станет депутат Госдумы Юрий Афонин – человек, близкий по типажу к «технократам Кириенко» и имеющий хорошие отношения с президентской администрацией. Он уже получил должность первого зама Геннадия Зюганова. Владимир Жириновский вряд ли потерпит внешнее управление в ЛДПР, но после его ухода в обозримом будущем партия не сможет выжить без поддержки – а значит, и более плотного контроля – со стороны Кремля. Just business Корпоративная система управления партиями удобна для нынешнего состава внутриполитического блока Кремля, людей с бизнес-мышлением. На место структур с идеологией (или хотя бы ее подобием), с яркими лидерами и амбициями приходит набор брендов, искусственно разработанных под идеологические и социальные ниши. Известных политиков в их составе мало или вообще нет – вместо них нанятые амбассадоры бренда, вроде бывшего мэра Якутска Сарданы Авксентьевой в «Новых людях» или Василия Ложкина в «Зеленой альтернативе». Получившуюся линейку при необходимости можно проредить или, наоборот, расширить. Можно корректировать позиционирование и кампанию отдельных проектов. Из этой системы исключена естественная для всех партий борьба за власть, у каждой структуры есть целевая аудитория и KPI по работе с ней. Такие партии перестают быть коммуникатором с какой-либо частью общества, их предлагается поддерживать просто за близкую и симпатичную оболочку. Показательно, что кандидатами от партий теперь становятся победители кремлевских конкурсов «Лидеры России. Политика» и слушатели учебы президентской администрации. Это люди с похожими навыками и подходами, готовые влиться в любой политический бренд: надо будет, пойдут в «Единую Россию», надо – в «Справедливую». Для них первична сама политическая корпорация Кремля, а не то, в каком именно из ее филиалов они окажутся. Участники выборов сотрудничают с такими партиями лишь формально, чтобы не собирать подписи, а названия и атрибутика даже самых крупных из них оказываются ненужными. Выдвиженцы от «Единой России» уже давно стараются скрыть свою связь с партией власти во время кампании. Сейчас приходит очередь других деидеологизирующихся партий. Например, агитация эрудита-шоумена Анатолия Вассермана, который выдвигается от «Справедливой России» в Москве, выдержана не в эсеровских желтых, а в единороссовских синих тонах. В прошлом году в Иркутской области, где традиционно сильны позиции коммунистов, кандидат в губернаторы от КПРФ Михаил Щапов не только старался не упоминать, от какой партии выдвигается, но и уступил партийный красный цвет в агитации выдвиженцу от власти врио губернатора Игорю Кобзеву. Лишившись всякой идеологии, амбиций и даже значимой атрибутики, партии становятся одними из самых слабых структур в российской политике. По сути, это просто инструменты, почти полностью лишенные субъектности. Партийная система технократизируется, окончательно отрывается от общества и встраивается в вертикаль в форме госкорпорации. В публикации отражены личные взгляды авторовВ статье ясно показан механизм достижения целей Кремля на предстоящих выборах в Госдуму.Этим выборам придается особое значение, т.к. в случае успеха ( т.е. создание полностью подконтрольной и предсказуемой законодательной власти) далее могут последовать основные события на предстоящие несколько лет избирательного цикла-сдача главного кресла от стареющего лидера новому лицу, подконтрольному элите или независимому из состава нынешней элиты. Риски транзита очевидны и, в случае неудачи, потери властвующей структуры могут быть огромны ( на этот случай, в ЦАР создан элитоприемник с наемной охраной Повара и складами с бывшими российскими ценностями). Чтобы устранить главную опасность-организованное голосование оппозиционно настроенного электората, убирают все кочки над стерильной поверхностью общественного мнения. Начиная с Навального и его организации, Гудкова, независимых СМИ (Медуза, VT), стращают штрафами соцсети -твиттер, фейсбук, телеграмм, YouTube и т.д. Далее цель-раздробить голоса по различным созданным партиям. В итоге, они не пройдут в Госдуму, а их голоса поделят прошедшие партии в пропорции полученных голосов.Понятно, что Львиную долю голосов не прошедших партий заполучит Единая Россия. Поэтому так важна высокая явка на выборы. Это лишает возможности манипуляций с чистыми бланками и повышает процент голосов за Неединую Россию (у которой все же ограниченный электорат). Поэтому так важны независимые СМИ, которые могут раскрыть сущность кандидатов и цели созданных партий. "Все зачистить для победы ЕР!"-девиз на предстоящих выборах. Но и в этом случае может быть непредвиденное. Это конфликт элит или значимых структур при транзите кресла под новый зад. В такой оказии стороны могут апеллировать к народу. Здесь есть шанс обществу выбраться на свежий воздух.*++++++++++++++++++++Александр Баунов:" Главный вопрос российской внешней политики-"Ты меня уважаешь?"Это два разных разговораАлександр Минеев, Соб. корр. в БрюсселеОтчеты Кремля и Евросовета о состоявшемся 7 июня телефонном разговоре между Владимиром Путиным и Шарлем Мишелем создают впечатление, что они о двух разных разговорах. В одном председатель собрания лидеров стран ЕС от их имени передает президенту России слова осуждения «незаконной, провокационной и деструктивной деятельности России в отношении ЕС, его стран-членов и других государств». Бьет тревогу по поводу того, что «отношения между ЕС и Россией находятся на низком уровне». В другом (московском) стороны «прагматично обсуждают» возвращение к торговле и инвестициям, в один голос подчеркивают важность взаимодействия в здравоохранении, климатической повестке дня, разрешении региональных конфликтов. Конечно, выделяются «вопросы борьбы с распространением коронавирусной инфекции, включая перспективы сертификации в ЕС российского препарата «Спутник V» и обеспечение условий для взаимных поездок граждан при соблюдении противоэпидемических ограничений». В первом ЕС настойчиво напоминает о пяти приниципах, определяющих отношение ЕС к России. В их числе — прекращение дестабилизации Украины. Мишель подтвердил «неизменную поддержку Евросоюзом независимости, суверенитета и территориальной целостности Украины в ее международно признанных границах и подчеркнул долю ответственности России за полное выполнение Минских соглашений». Во втором — тема Украины где-то на предпоследнем месте. Оба лидера вроде бы согласны, что минский «Комплекс мер» 2015 года остается безальтернативной основой урегулирования. Всего-то! Дело только за Киевом, который должнен для начала установить прямой диалог с Донецком и Луганском и оформить особый статус Донбасса. Мировая сенсация — вооруженный захват режимом Лукашенко пассажирского самолета, совершавшего внутренний рейс между городами ЕС, — затронута в обеих версиях отчета. В первой говорится, что председатель Евросовета сообщил о санкциях ЕС против белорусских властей именно из-за этого инцидента и объяснил почему. Напомнил о политических заключенных в Беларуси, о репрессиях и насилии над политическими оппонентами. Кстати, заметил, что Россия могла бы сыграть роль в поддержке инклюзивного национального диалога в этой стране и мирного урегулирования кризиса. В российской версии — лишь осуждение «предпринятых Евросоюзом дополнительных мер санкционного давления» на Минск (вот почему-то взяли и предприняли!). Сказано, что Путин «подчеркнул контрпродуктивность такого подхода, как и в целом любых попыток вмешательства во внутренние дела этого суверенного государства». В общем, «все хорошо, прекрасная маркиза!». Главное — с нами разговаривают!