"Николай Павлович был третьим сыном императора Павла I, и царствовать он, вообще говоря, был не должен.Как большинство великих князей, Николай получил в первую очередь военное образование. Помимо этого, он увлекался естественными науками и инженерией, очень неплохо чертил, а вот гуманитарные науки его не интересовали. Философия и политэкономия вообще прошли мимо него, а из истории он знал только биографии великих правителей и полководцев, но не имел представления о причинно-следственных связях или исторических процессах.У Николая в 1818 году родился сын Александр, и это во многом предопределило дальнейший ход событий. В 1825 году в Таганроге внезапно умер Александр I. В Петербурге о том, что трон унаследует не Константин, а Николай, знали только члены императорской семьи. И руководство гвардии, и генерал-губернатор Петербурга Михаил Милорадович не любили Николая и хотели видеть на троне Константина: он был их боевым товарищем, с которым они прошли Наполеоновские войны и Заграничные походы. В результате Николай присягнул Константину. Сам Константин находился в это время в Варшаве (он был главнокомандующим польскими армиями и фактическим наместником императора в царстве Польском) и наотрез отказывался как занять престол.Переговоры между Петербургом и Варшавой продолжались около двух недель, в течение которых в России было два императора — и в то же время ни одного. Кроме того, две недели междуцарствия дали возможность собрать свои силы заговорщикам. Узнав о готовящемся мятеже, Николай решился объявить себя императором и провести 14 декабря переприсягу. В тот же день декабристы вывели гвардейские части из казарм на Сенатскую площадь — с тем, чтобы якобы защитить права Константина, у которого Николай отнимает престол.Через парламентеров Николай попытался уговорить восставших разойтись по казармам, обещая сделать вид, что ничего не было, но они не расходились. Дело шло к вечеру, в темноте ситуация могла развиваться непредсказуемо, и выступление надо было прекратить. Решение это для Николая было очень сложным: во-первых, отдавая приказ открыть огонь, он не знал, послушаются ли его солдаты-артиллеристы и как на это отреагируют другие полки;во-вторых, таким образом он вступал на престол, пролив кровь своих подданных, — помимо прочего, было совершенно непонятно, как на это посмотрят в Европе. Тем не менее в конце концов он отдал приказ о расстреле пушками каре восставших. Каре было сметено несколькими залпами. Для Николая это было тяжелейшим испытанием, которое наложило очень сильный отпечаток на все его царствование. Он счел произошедшее промыслом Божьим — и решил, что призван Господом для борьбы с революционной заразой не только у себя в стране, но и вообще в Европе: декабристский заговор он считал частью общеевропейского.Итак, Николай I оказался на престоле, будучи абсолютно убежденным в том, что самодержавие — единственная форма правления, способная привести Россию к развитию и избежать при этом потрясений. Последние годы царствования его старшего брата казались ему слишком дряблыми и невразумительными; управление государством, с его точки зрения, разболталось, и поэтому ему прежде всего нужно было взять все дела в свои руки. Для этого императору был нужен инструмент, который позволил бы ему точно знать, чем живет страна, и контролировать все в ней происходящее. Таким инструментом, своего рода глазами и руками монарха, стала Собственная Его Императорского Величества канцелярия — и в первую очередь ее Третье отделение, которое возглавил генерал от кавалерии, участник войны 1812 года Александр Бенкендорф. Другим важным направлением деятельности Николая стало воспитание в подданных благонадежности и верности престолу. Для этого император сразу взялся за литературу и печать. В 1826 году был принят новый цензурный устав, который называют «чугунным»: в нем было 230 запретительных статей, и следовать ему оказалось очень сложно, потому что было непонятно, о чем в принципе теперь можно было писать. Поэтому через два года был принят новый цензурный устав — на этот раз достаточно либеральный, но он вскоре начал обрастать пояснениями и дополнениями и в результате из очень приличного превратился в документ, снова слишком многое запрещавший журналистам и писателям.Как и его предшественники, Николай I был серьезно озабочен состоянием двух главных опор престола и основных российских социальных сил — дворянства и крестьянства. Положение и тех и других было крайне тяжелым. Третье отделение ежегодно давало отчеты, начинавшиеся с сообщений об убитых за год помещиках, об отказах выходить на барщину, о порубках помещичьих лесов, о жалобах крестьян на помещиков — и, главное, о распространявшихся слухах о воле, которые делали ситуацию взрывоопасной. Николай (впрочем, как и его предшественники) видел, что проблема становится все более острой, и понимал, что если в России вообще возможен социальный взрыв, то именно крестьянский, а не городской. В то же время, в 1830-е годы, две трети дворянских поместий были заложены: помещики разорялись, и это доказывало, что на их хозяйствах российское сельское производство основываться больше не может. Наконец, крепостное право тормозило развитие промышленности, торговли и других отраслей экономики. С другой стороны, Николай опасался недовольства дворян, да и вообще не был уверен в том, что единовременная отмена крепостного права была бы России в этот момент полезна.Одной из сформулированных декабристами задач, которую Николай I попытался решить уже в самом начале царствования, была систематизация законодательства. Дело в том, что к 1825 году единственным сводом российских законов оставалось Соборное уложение 1649 года. Все законы, принятые позднее (и в том числе огромный корпус законов времен Петра I и Екатерины II), публиковались в разрозненных многотомных изданиях Сената и хранились в архивах разных ведомств. Более того, многие законы вообще пропали — сохранилось около 70 %, а остальные исчезли в силу разных обстоятельств, таких как пожары или небрежное хранение. Пользоваться всем этим в реальном судопроизводстве было совершенно невозможно; законы нужно было собрать и упорядочить. Это было поручено Второму отделению Императорской канцелярии, которым формально руководил правовед Михаил Балугьянский, а фактически — Михаил Михайлович Сперанский, помощник Александра I, идеолог и вдохновитель его реформ. В результате огромная работа была проведена всего за три года, и в 1830 году Сперанский отчитался перед монархом, что готовы 45 томов Полного собрания законов Российской империи. Еще через два года были подготовлены 15 томов Свода законов Российской империи: из Полного собрания были удалены законы, отмененные впоследствии, и устранены противоречия и повторы. Этого тоже было недостаточно: Сперанский предлагал создать новые кодексы законов, но император сказал, что это он оставит своему наследнику.Итак, Николай I старался делать всё необходимое, чтобы собственными руками постепенно, без потрясений, вести общество к процветанию. Поскольку государство он воспринимал как семью, где император — отец нации, высшие чиновники и офицеры — старшие родственники, а все остальные — неразумные дети, за которыми нужен постоянный пригляд, от общества он не готов был принимать вообще никакой помощи. Управление должно было находиться исключительно в ведении императора и его министров, которые действовали через чиновников, безукоризненно исполняющих монаршую волю. Это привело к формализации управления страной и резкому увеличению числа чиновников; основой управления империей стало движение бумаг: сверху вниз шли распоряжения, снизу вверх — отчеты. К 1840-м годам губернатор подписывал около 270 документов в день и тратил на это — даже поверхностно просматривая бумаги — до пяти часов. Самой серьезной ошибкой Николая I было то, что он запретил обществу оценивать работу чиновничества. Никто, кроме непосредственного начальства, не мог не только критиковать, но даже хвалить чиновников. В результате бюрократия сама по себе стала мощной социально-политической силой, превратилась в своеобразное третье сословие — и начала защищать собственные интересы. Поскольку благосостояние бюрократа зависит от того, довольно ли им начальство, с самого низу, начиная от столоначальников, наверх пошли замечательные отчеты: все хорошо, все выполнено, достижения огромные. С каждой ступенью эти отчеты становились только лучезарнее, и наверх приходили бумаги, имевшие с реальностью очень мало общего. Это привело к тому, что всё управление империи забуксовало: уже в начале 1840-х годовминистр юстиции доложил Николаю I, что в России не решено 33 миллиона дел, изложенных как минимум на 33 миллионах листов бумаги. И, конечно, таким образом положение складывалось не только в юстиции. В стране началось страшное казнокрадство и взяточничество. Самым громким было дело о фонде инвалидов, из которого за несколько лет украли 1 миллион 200 тысяч рублей серебром; председателю одной из управ благочиния привезли 150 тысяч рублей, чтобы он положил их в сейф, но тот взял деньги себе, а в сейф положил газеты; один уездный казначей украл 80 тысяч рублей, оставив записку, что таким образом он решил наградить себя за двадцать лет беспорочной службы. И такие вещи происходили на местах постоянно. Император старался лично за всем следить, принимал самые жесткие законы и делал самые подробные распоряжения, но чиновники абсолютно всех уровней находили способы их обходить. Ты был не Царь, а лицедей. Что-то это мне напоминает- Неужели-