Кирилл Рогов, 24 августаВсе мы находимся сегодня в моменте сильного исторического напряжения. Отравленный Навальный, безумный Лукашенко с автоматом, протестующий второй месяц Хабаровск – это части общей картинки кризиса «славянских диктатур». Сколько он будет продолжаться и чем закончится, вряд ли кто-то знает сейчас достоверно, а кто говорит, что знает, скорее всего – симпатичный или не симпатичный мошенник. Так устроены эти моменты – они алогичны в самой структуре своей событийной канвы.Эта неделя могла оказаться для беларусского протеста последней. Что казалось вероятным в первой ее половине: после ошеломительного успеха предыдущей недели режим не посыпался. И это выглядело опасным знаком: сохранится ли накал, достигнутый по результатам карательной операции 9 – 12 августа, или возобладает знаменитая беларусская пассивность? (Тут надо понимать, что протестовало в Беларуси 9 – 12 августа вовсе не так много людей, и только их мужество, тупое зверство ОМОНа и канал Nexta резко и внезапно изменили баланс сил.)Однако вчерашний день стал локальной победой протеста – людей вышло очень много. И это, как и устойчивость протеста в Хабаровске, показывает нам, что кризис «славянских диктатур», возможно, находится в более глубокой точке, чем мы (и они) предполагали. Или (осторожнее говоря) – вызовы, с которыми они столкнулись, выглядят гораздо более серьезными. Помог вчерашнему успеху и сам безумный Лукашенко своей эксцентричной постановкой с калашниковыми и бронежилетами. Диктатору, уверенному, что его солдаты готовы стрелять, незачем класть на стол автомат, разговаривая с собственным пресс-секретарем. Не менее глупо смотрелась цепь военных вокруг президентского дворца: защита президентского дворца остатками верных диктатору сил – это самый яркий образ приближающегося поражения.Вчерашний день оставил ощущение, что Лукашенко не контролирует силовиков, что между ним и ними установился такой компромисс: они не объявляют бунта, но выполняют только те распоряжения диктатора, которые считают для себя приемлемыми и безопасными. Но надо отдавать себе отчет, что на следующей неделе все может перемениться. Великий исторический безмен завис в космосе политического незнания, что тяжелее килограмм пуха или килограмм гвоздей? Когда это станет ясно, не будет недостатка объяснений, почему это могло быть только так. Но пока – неизвестно, что придется объяснять: победу или поражение.И наконец – о самом трагическом событии недели: отравлении Навального. Сегодня немецкие врачи дадут пресс-конференцию, и я оперирую лишь отрывочными и предварительными сведениями, из которых следует, что это отравление и оно настоящее – долго или никогда мы не увидим улыбку Алексея, его голос, его страстный тембр и гримасу бесстрашия на его лице. Это черное преступление Настоящего Зла. И у честного человека есть мало выбора не выйти (если это все подтвердится) на улицы своего города и не показать, что он не желает жить под игом этого Черного Зла.Меня вчера много раз спрашивали, как связано это отравление (если это оно) с беларусскими событиями. Связь эта очевидна и поучительна для всех, кто интересуется логиками диктатур. О главном смысле беларусского протеста я писал в тексте о хрупкости диктатур. Вот, ты диктатор, постоянно отслеживаешь риски и опасности, и думаешь, что какая-то баба, школьная учительница без харизмы и политических амбиций – это то, что тебе нужно, это абсолютно контролируемый риск и отсутствие последствий. И вдруг – херак.Что это значит для диктатора-соседа? Это значит, что все твои представления о рисках, их весе и их контролируемости были неверными или изменились. Это значит, что риски, казавшиеся управляемыми, могут легко оказаться не. И тебе надо действовать, перевзвешивая представления о рисках и купируя их. У тебя есть две партии: одна всегда говорит, что надо действовать немедленно и жестко, всех мочить, завтра поздно, другая – что нужно повременить, прикинуться добреньким, оценить ситуацию. Ты можешь выбрать одно или второе, или не выбирать. Тогда одни будут давать комментарии со слащавой улыбкой, а вторые – убивать врагов. А ты, вроде как, ни при чем.Так или иначе, сегодня немецкие врачи объявят, что, по их мнению, произошло с Алексеем. Эта пресс-конференция перекроет по значимости мировые новости из Беларуси. В России в первый день она скорее всего не произведет особого впечатления (не считая фейсбука). Но не стоит спешить с выводами. Путин переживает эрозию харизмы, сопоставимую с лукашенковской, а в такой момент эффект насилия непредсказуем.Опера "Porgy and Bess" для Америки является подобно музыкальной библии, как у нас почитают "Лебединое озеро". "Арии к опере Porgy and Bess стали культовыми в творческой биографии Джорджа Гершвина (George Gershwin). Премьера состоялась в 1935 году, но ожидаемого отклика публики не встретила. Только спустя 15 лет опера «вышла на большую сцену» – ее ставили в лучших театрах мира, ей рукоплескали зрители в переполненных залах. Опера купалась во внимании прессы! Это было долгожданное признание! Образцом исполнения арий Гершвина считается запись дуэта Эллы Фицджеральд (Ella Fitzgerald) и Луи Армстронга (Louis Armstrong) на одноименной пластинке Porgy and Bess. Вокально-инструментальный шедевр классики вышел в 1958 году на лейбле Verve. На момент записи альбома звезда Луи уже ярко горела на джазовом небосклоне, а Эллу вся Америка называла «Великолепной». Этой паре, как никому другому, удалось не просто рассказать историю любви Порги и Бесс, но прочувствовать ее.Завораживающий, глубокий вокал Фицджеральд буквально околдовывает слушателя, аккомпанемент оркестра отчетливо рисует образы эпохи того времени – печаль и отчаяние перекликаются с умиротворением и душевностью. А когда вступает Армстронг, все сомнения о гениальности этого альбома исчезают окончательно – выдержанная, но при этом цепляющая, манера исполнения стройно ложится на музыку. Никакой напыщенности и торопливости – и вокальные партии, и игра на трубе проникнуты душевностью и осмысленным чувством сопереживания главным героям оперы." jazzЭтот вариант надо слушать на YouTube/ Там 15 отдельных частей подряд (если вам повезет и выдадут). Оригинал на Verve/ Если не повезет, вот еще вариант (возможно укороченный)Есть опера целиком, свыше 3-х часов. Если интересно.