А.Соломин―Сегодня Путин собрал совещание, на котором присутствовали финансовые власти страны. И в начале сделал некоторые заявления со статистикой: «Россия сохраняет позитивный темп экономического роста, он продолжается 13 кварталов подряд. По оценке за январь-май ВВП прибавил 0,7%, промышленное производство увеличилось на 2,4%».А.Мовчан―ВВП 0,7 – видимо\. Это все-таки в процентах годовых берется, потому что действительно, у нас ВВП сейчас идет на уровне чуть ниже единицы. И эта ситуация хуже, чем в прошлом году...Хуже, чем ожидали, хуже, чем было в предыдущем году, хуже, чем должно быть, хуже, чем планировали даже экономические ведомства.Располагаемые доходы населения в первом полугодии не росли, и прогноз, по-моему, даже Минэкономразвития состоит в том, что они если вырастут, то до 1% в этом году.А.С― Если сравнивать с другими странами, с которыми нормально сравнивать Россию?А.М. ― Россию ненормально сравнивать почти ни с кем, потому что когда вы сравниваете ее с США, то Россия в этом году, условно, вырастет на 1% ВВП, в США вырастет на 2,5-3, но при этом ВВП на человека в Штатах в пять раз больше. И значит, это рост не в 2,5 и не в три раза больше, а в 15 раз больше на человека.А если нас сравнивать со странами. У которых ВВП небольшой на человека, типа Китая – Китай растет на 6%, а там не один и не 0,8.Можно попробовать сравнить с Европой по процентным темпам, но у Европы ВВП на человек значительно больше. Даже та же Германия, которая растет с нашей скоростью в процентах, она растет в 4,5 раза быстрее в абсолютном выражении.Ну, мы не растем, стагнируем. Страна стагнирующей экономики, уменьшающихся сбережений, сокращающегося частного сектора, страна с отрицательными инвестициями. Нас не любят и мы сами себя не любим.Очень хорошо бы нам 3-4% иметь. А по-хорошему, вообще-то говоря, нам бы, с нашими полезными ископаемыми, с нашими кадрами, с нашей историей, сейчас бы иметь и 7 и 8% в год – вполне.У нас инженерная школа есть, у нас хорошо образованное население, у нас люди, которые умеют работать. У нас абсолютно европейский взгляд у общества и у людей на деятельность. Поэтому нас останавливают только серьезные усилия по остановке российской экономики.А.С.― А вы уверены, что здесь у людей очень европейский взгляд? Потому что мне кажется, что ваше окружение может действительно формировать такой тренд и говорить, что мы строим себя, и так далее. Но люди в России привыкли жить помощью, заботой государства. И требуют сейчас этого от государства – и медицины, образования, трудоустройства.А.М.-Отвечу длинно: во-первых, Россия тратит 16-18 ВВП на социальное обеспечение. Это даже в процентах меньше сильно, чем развитые страны. Ну, Франция тратит страшных 38%, Америка 22% ВВП — при том, если вспомнить, какие у них ВВП. То есть, Россия далеко не самая социальная страна в этом смысле. Наши люди, вообще говоря, привыкли от государства получать черствый черный хлеб. Конечно, этот хлеб раздается, но надо понимать, что он черствый и черный. И когда наступили 90-е, а потом еще и «нулевые», то, по-моему, все наглядно видели тренд, как люди радостно, охотно и массово уходили в частный сектор и готовы были сами работать, строить, создавать, и так далее.А.С.― А сейчас этот тренд поменялся?А.М.― Поменялся, конечно. Потому что государство, с одной стороны, предлагает черствый черный хлеб, а с другой стороны бьет по рукам тех, кто хочет белого. Ну, никто же не хочет получать по рукам. Конечно, много проще пойти и получать то, что дают, зато гарантированно, спокойно и не оказываясь в трудной ситуации.Думаю, что это наша основная проблема. Наша система сегодня чудовищно архаична. Она построена под средневековую феодальную страну, в которой идет распределение того, что произведено на земле. И не стоит речь ни о каких новациях, не о развитии, не о самостоятельности, — ничего. А поверх наложен некий тонкий слой социального обеспечения — за счет дорогой нефти, — который позволяет сдерживать протест. Вот, собственно, и все. Отпустить, дать людям возможность работать и даже при том же черством черном хлебе, который раздает государство. Они все кинутся создавать.А.С.―Далее он (Путин) говорит, что «необходимо поддержать общую макроэкономическую стабильность, сохранить устойчивость государственных финансов, вернуть инфляцию к целевым значениям в 4% и обеспечить дальнейшее снижение безработицы». И называет цифру, что после небольшого подъема началось снижение инфляции и на 8 июля она 4,6% и безработица у нас находится на рекордно-низком уровне — 4,5%.А.М.— Путин совершенно не обещает лучшую жизнь. Более того, что он говорит: нам нужна низкая инфляция, что такое низкая инфляция? При высокой ставке рефинансирования, а сегодня ставка где-то 8, а инфляция — 4. При таком разбросе низкая инфляция это стагнация, если не рецессия. Это значит, что в экономике заторможены все экономические процессы. Потому что если при ставке рефинансирования 8, а значит кредите, условно, 12, а значит потребительском кредите 25, а значит, норме прибыли, которую люди хотят получить — 15, условно, на акции, как минимум. Инфляция всего 4? – это значит, что у нас просто отсутствует активность, значит, что все мертво. Так не бывает. Инфляция не может быть настолько ниже, чем даже прайм-рейд. Это с одной стороны. С другой стороны само по себе слово «стабильность» — что такое стабильность? Стабильность, это когда у вас есть одно поле, вы на нем стабильно выращиваете кукурузу каждый год и хотите, чтобы урожай стабильно рос каждый год. Что с этим делать? Его надо распределять. Распределять кому? Вождю, приближенным вождя, паре главных воинов, а остальным что останется на поле, пусть собирают. Мы же хотим не стабильности, а хотим роста. Мы хотим развития, хотим бурлящих процессов, инноваций, хотим строительства инфраструктуры. Какая это может быть стабильность? Меня слово «стабильность» просто пугает в последнее время. Стабильность там, где нет ни либеральной системы, ни прогресса, ни движения вперед. Стабильность это консервация...Инфляция это вообще катализатор роста экономики. Если бы инфляции у вас не было совсем, то в принципе, можно было бы все сберечь, ничего не делать, просто сидеть и ждать. Инфляция нужна, инфляция это органическая естественная часть развития экономики – никуда не денешься.Она может быть 10%. Вопрос в том, какая макро-обвязка вокруг, и сбалансировано ли это с другими показателями экономическими. Если это сбалансировано, если это здоровая инфляция, которая возникла от роста экономики, то в целом в этом абсолютно нет никакой проблемы.А.С.― Почему я сказал про зарплаты – вы неверно поняли, что я увязал эти термины. Я к тому, что зарплаты не растут, а люди, которые приходят в магазины и из года в год видят дорожающие на 10% товары и продукты, они действительно возмущены.А.М.― А знаете, почему? Потому что инфляция, о которой вы говорите, это эмиссионная инфляция. Это инфляция, связанная с тем, что государство выбрасывает на рынок новые деньги, больший объем денег, потому что оно недофинансировано. Вот простой пример: вы производите хлеб. И хлеб у вас каждый год дорожает на 10%. Ваше производство хлеба тратит деньги на закупку зерна и на зарплату пекарей — упростим совсем. Если вы на 10% больше каждый год получаете за хлеб, вы пекарям тоже на 10% платите. А вы отчисляете каждый год на 10% больше взносов с пекаря. И пенсионер на 10% больше получает пенсию. В чем проблема? Это динамическая система. И она так и должна работать. И конечно, у вас инфляция будет идти. Потому что вы производите больше товаров, вы экспортируете больше за рубеж, вы получаете больше валюты, вы транслируете это в большую зарплату ваших людей, вы платите им бонусы, они идут в магазин и конечно, там растут цены, потому что растет спрос. Это совершенно нормальное явление. Ненормально как раз обратное — ненормальное, когда у вас нет инфляции. Вот в США сейчас все мучаются над тем, как инфляцию разогнать. Потому что перенасыщенный спрос и деньги, которые зарабатываются, они никогда не откладываются в сбережения, они идут на фондовые рынки, они не идут в потребление, инфляция не разгоняется. И все говорят: ой, как плохо, надо разогнать инфляцию.Я бы смотрел на то, что происходит с доходами населения. Доходы населения в последние годы падали и вилка между доходами населения и другими доходами, то есть, бюджетными доходами, доходами корпораций, росла. И этот фактор значительно более тревожен, чем любые цифры безработицы.Экономика, здоровая экономика, это экономика среднего класса. Это малый и средний бизнес, это лоу-менеджмент, мид-менеджмент, топ-менеджмент компаний, это самозанятые люди, которые зарабатывают нормальные деньги, это «профешионалз» так называемые – это врачи, учителя, программисты, ученые, и так далее – это те, кто кровь, плоть, кость и все, что хотите, — экономики. А вот у них доходы падают стабильно.А.Соломин― Антон Силуанов, министр финансов, в свою очередь сказал, что очень много кредитов дается населению, а нужно поддерживать малый и средний бизнес?А.М.― Можно я сейчас встану на табуретку и скажу речь? Мне кажется, что у нас в государстве и в правительстве сложилось какое-то эфемерное и безумное ощущение от того, что вообще такое правительство и что такое слово «надо» и «не надо». Бизнесу нельзя сказать, что ему надо делать, а что ему не надо. Вы можете создавать бизнесу те или иные мотивации и смотреть, что из этого получается. Надо или не надо давать кредиты малому и среднему бизнесу, а не гражданам, Силуанову, а не бизнесу. Вот если он считает, что ему надо – пусть он изменит законодательство и систему регулирования так, чтобы банки начали это делать. А банкам нужно увеличивать стоимость для акционеров. У них нет никакого другого «надо». Сделайте так, чтобы ваше законодательство позволяло одновременно увеличивать стоимость для акционеров и увеличивать кредитование малому и среднему бизнесу, и все будет в порядке. А то вы все время играете в прапорщика, которого попросили остановить автобус, и который сказал автобусу: «Стой на месте, раз-два». Ну, нельзя так. Все-таки не может быть в правительстве на уровне министров мышление прапорщика.А.Соломин― Вот как раз по поводу «разрухи в головах» еще высказывалась глава Центробанка Эльвира Набиуллина, у нее было достаточно резкое выступление на международном финансовом конгрессе, она говорила и о необходимости структурных реформ и о независимых судах, точнее говорила, что разговор об этом уже напоминает истошный крик – была такая формулировка.А.М.― Вообще у меня даже было в какой-то момент написать себе на аватарку «Je suis, Эльвира Набиуллина» — настолько я просто со всем согласен с тем, что она говорила. Только в связи с этим у меня несколько вопросов. Первый вопрос дурацкий – а что, разве так можно было? Вот так вот, столько лет быть председателем Центробанка, быть на верху этого финансового Олимпа, во всем этом, а потом прийти и сказать, что все не так? Ну, это, мне кажется, даже как-то не по-товарищески по отношению ко всем, с кем она столько лет работает. А кто, собственно, виноват в том, что все так происходит? Какие-то потусторонние силы прилетали, марсиане, рептилоиды? Кто все это сделал-то?Центральный банк это, конечно, орган, от которого ничего требовать нельзя. Потому что Центробанк это система, которая должна балансировать финансовые потоки в стране. А уж какие это центральные потоки – это точно решает не Центробанк. Его задача, еще раз – это балансировать. И ЦБ и Набиуллина великолепно балансируют эти финансовые потоки. Здесь претензий нет, К пуговицам.А.Соломин― Сегодня в колонке «Ведомостей» я нашел слова о том, что правительство, министры перекладывают друг на друга ответственность за экономический рост. Но никто особо не знает. Как его достичь и главное, что никто не может сформулировать внятно, что дело в том, что нужно власть менять.А.М.― Мне кажется, здесь надо понимать крайне важную вещь: люди живые. У них есть свобода воли. Например, у нас есть в стране президент, который обладает очень большой власть. В первую очередь потому, что он очень популярен. И у него есть свобода воли: двигать страну в сторону независимого правосудия или двигать страну в сторону «Басманного» правосудия. Мы посадим на это место другого президента – у него будет другая власть. У него будет такая же свобода воли. И в этом смысле мне кажется абсолютно все равно, как фамилия человека, сидящего в этом кресле. Важно, что он хочет делать. Просто сменив власть мы вполне можем изменить ситуацию на еще более плохую. Или ни на какую. Здесь надо. Скорее, задать себе вопрос, почему мы избираем во власть людей. Которые дальше приводят ее к «Басманному» правосудию, чудовищным законам, которые неисполнимы, не трактуемы, неэффективны, неудобны, к развалу частного бизнеса, и так далее. Это вопрос более глубокий, чем просто сменить власть.А.Соломин― Но это же тоже путь стагнации – если ничего не менять. Это означает, что никакого просвета, никакого возвращения от «Басманного» правосудия к нормальному, — если оно было — не состоится.А.Мовчан― Разумеется. Это даже не стагнация, это, безусловно, рецессия, это сокращение экономики и падение уровня жизни в среднесрочной и долгосрочной перспективе. Но опять же, смотрите: вот у нас есть наша власть. Кто-нибудь сейчас спорит с тем, что наш президент выбран большинством голосов? По-моему, нет ни одного человека, кто с этим спорит. Фальсификации или не фальсификации – все равно большинством голосов. Если бы наше общество было против того, что происходит в стране, то, наверное, картинка была бы другой.А.Соломин― Вам на это возразят, что общество живет в некоем иллюзорном мире благодаря налаженной системе коммуникации власти с обществом – через телевидение, через информационные потоки, которые они сами формируют. А.Мовчан― Общество жило в еще более иллюзорном мире до 85-86 года в Советском Союзе. Тогдашняя пропаганда была намного эффективнее и сильнее, чем сегодняшняя российская. Здесь люди, которые делают пропаганду, в подметки не годятся тем, кто это делал тогда. И, тем не менее, наступил 85-й год и наступил 91-й год. Пропаганда хороша как соус к блюду. Но блюдо надо иметь при этом.О ЛИБЕРАЛИЗМЕА.Мовчан― В двух словах об этом сложно говорить, это будет всегда вранье, если говорить в двух словах, что такое либерализм? Либерализм это конструкция, которая предполагает отказ от построения иерархии в обществе, которая говорит, что все люди равны и у всех равные права. Либерализм часто связан с меритократией, то есть, права у всех разные, но в конечном итоге связаны с вашими возможностями. Плюс в 20-м веке либерализм очень сильно еще связался с социальной помощью, с созданием государства не только равных возможностей, но еще и достойного образа жизни, и так далее. И корни либерализма, вообще говоря, не в том, что человек неожиданно стал хорошим — человек сейчас такой же, каким он был, когда убивал неандертальца.Это про то, что современная экономика для того, чтобы динамично развиваться, требует широчайшего включения самых разных слоев общества и включения не подневольного, а творческого и добровольного. И отсюда, собственно, и доктрина либерализма: все равны, все должны включаться, все имеют право и возможности. И пока эта экономика требует ровно этого, ничего пока не изменилось. И страны, в которых иерархия доминирует тем или иным образом, причем, любая иерархия – они сразу начинают проигрывать экономически. И мы это очень хорошо видим.На сегодняшний день, если мы хотим конкурировать в той модели экономики, которая на сегодня в мире является самой успешной, безусловно, либерализм требуется просто даже для того, чтобы играть – это как бутсы футболисту. Можно, конечно, попробовать играть босиком или на четвереньках, но будет неудобно. Через 200-300 лет, возможно, картинка будет другой. И можно себе представить постиндустриальное общество, в котором иерархия эффективнее либерализма. Но это точно неприменимо к сегодняшней модели. Пока это работать не будет.ЭХОЕще группа с узнаваемым неповторимым звучанием-Procol HarumПЕРВЫЙ УСПЕХЕЩЕ ОДИН ШЕДЕВР