Место действия - легендарный г. Ленинград, время действия - восьмидесятые годы прошлого века.В одном закрытом ленинградском НИИ появился и уверенно начал построение научной карьеры молодой, подающий надежды сотрудник. Обзову его известной по анекдотам фамилией, которая не будет истинной, но добавит определённый штрих к портрету - Рабинович. Трудолюбием, цепким умом, вооружённым приличным объёмом качественных знаний, и неуёмной страстью к научному поиску, Рабинович в короткие сроки завоевал расположение научного руководства и подавляющей массы сотрудников НИИ. Всё указывало на то, что начало его научной карьеры удачно вкатилось в проложенную колею и в будущем его ждёт только успех. У молодого сотрудника с завидной частотой генерировалось множество идей, на которые руководство среднего звена, а порой и высшего, реагировало снисходительной усмешкой, временами озадаченно, а бывало, что та или иная идея с одобрения научного совета принималась к реализации, но естественно уже в соавторстве и под патронажем какого-нибудь начальствующего научного имени, благо докторов наук, действительных членкорров АН СССР и акдемиков там водилось без недостатка.Всё было хорошо до тех пор, пока один из приятелей, работающий по экологической тематике и утилизации отходов, на ресторанных посиделках в честь предзащиты своей кандидатской в несколько развязной манере не резюмировал, что на этой модной тематике кандидаты и доктора вылупляются как из под наседки, а эффективности ни в производстве, ни в добывающей промышленности как не было, так и нет. - Ты возьми вон стоки нашего НИИ в ... (тут следовало название речки, в которую институт сбрасывал канализационные отходы) - там вся таблица Менделеева. Если бы найти способ отлавливать содержимое, хотя это не проблема, разделить его по элементам - пол проблемы и чтобы всё это было достаточно дёшево - а вот это уже проблема, - не надо было бы героям Джека Лондона открывать Клондайк на Аляске: добро пожаловать в Россию и - обогощайся кто сколько может! - А чего бы ради американцев пущщать на эту манну подводную? Мы что, сами не в состоянии вопросик решить?Приятель разочаровывающе вздохнул, в момент угасло возбуждение, в которое он впал в приливе лекторского искусства: - А у нас это никому не нужно: многим помешает спокойно жить и гонорары получать за внедряемые на уровне Госплана фикс-разработки...Из полупьяных откровений приятеля Рабинович вынес только одно - идею, и как показало будущее, совершенно напрасно. Суть открытого им метода заключалась в улавливании с помощью ионообменных решёток из слабых полиэлектролитических растворов какого-либо заранее заданного элемента. В соответствии с неписанными правилами и соблюдая субординацию, он предложил проработку идеи сначала непосредственному начальству, потом - выше, и ешё выше, и наконец, примерно через год перемещений от инстанции к инстанции, получил окончательный отлуп от высшего органа - научного совета НИИ с унизительно обидной формулировкой, содержание которой сводилась к следующему: в мировой истории науки и техники достаточно изобретателей каких бы то ни было, а именно: физических, химических и энергетических разновидностей "вечного двигателя", и ешё одно имя в этом списке совершенно без надобности. А если младший коллега считает ослами представителей высшего ареопага, ныне здесь присутствующих, то это сугубо его личное дело, как нельзя более характеризующее его умственные способности, о чём ему следует серьёзно задуматься; свои же честные научные имена, звания и репутации, равно как и репутацию родного научного заведения, эксперты позорить участием в антинаучных разработках не желают, да и заблудшему, хотя и весьма способному коллеге, покрыть позором свою будущую репутацию не позволят. Столь откровенную отповедь Рабинович получил благодаря тому самому упорству, которое до сих пор помогало ему продвигаться вперёд, только ранее оно удачно направлялось "старшими товарищами" на повышение их научного авторитета, а ныне начало работать наоборот, что в течение целого года вызывало и усиливало чувство раздражения. А упрямый выскочка, устремившись к манящей перспективе, кроме неё ничего не хотел видеть и понимать... а может не мог? Но пока ещё баланс того, что он привнёс в кладовые влавствующих магистров и может привнести в будущем, и того, что они рискуют потерять при таковом развитии событий, остаётся положительным, а стало быть пока надо указать нарождающемуся конкуренту его место и заставить работать на интересы институтской элиты.Следуя данному совету, наш герой задумался о состоянии своих умственных способностей, но выводы сделал не те, которые от него ожидали и... начал действовать, доказывая свою правоту. Минуя совет института, Рабинович подаёт заявки и вскоре получает авторские свидетельства на открытие и несколько изобретений, среди которых изобретерие на способ и на оборудование. Это уже аргумент: патентный институт Союза не будет регистрировать изобретение "вечного двигателя"! С ликованием в душе и со свидетельствами на руках он заявляется к руководству и в очередной раз просит включить его тему в план работы института, и... получает очередной разнос, причём в этот раз выражения, в которые облекались мысли руководства, не отличались изощрённостью вежливого издевательства, но могли поспорить колоритом со стилем изъяснения питерских портовых грузчиков.В частности Рабиновичу было указано на то, что план работ составлен на много лет вперёд, что согласно оному НИИ предстоит решить ряд сверхважных задач оборонного значения, финансирование на решение которых выделено из госбюджета и оно не предполагает затрат на какие-то посторонние исследования с негарантированным результатом, а крысы из патентной службы, привыкшие грызть пустые бумажки, в данном случае не указ, поскольку пачками плодят изобретения, не работающие в реальности, и не несут за это никакой ответственности. На последок был процитирован плакатный девиз: план - закон, выполнение - честь, и шёл бы ты отсельву вприпрыжку зарабатывать эту честь согласно расписанному регламенту работ, да!, и не забудь про норму превышения заработанной чести в соответствии с последним призывом Партии и Правительства...С этого момента плотность работы у Рабиновича стала странным образом повышаться. Появились поручения, весьма отдалённо касавшиеся направления его исследований, требовавшие дополнительных затрат на изучение вопроса; порой приходилось выполнять задания, с которыми справился бы работник более низкой квалификации, имеющие второстепенное значение, но находящиеся тем не менее на контроле у руководства. Сроки выполнения приходящих со стороны заданий оказывались как правило ощутимо короткими, так что приходилось напрягаться, чтобы рапортовать о выполнении точно в указанный срок. Иногда сваливалось задание (также второстепенной важности), ответственность по которому превышала предусмотренную его служебным положением. В общем, как констатировал приятель, один из немногих, что осмеливались не скрывать дружеских с ним связей, вокруг Рабиновича начало искусственно создаваться поле вероятностных градиентов неудач: начальство создавало для отдельно взятого сотрудника, впавшего в немилость, некомфортные условия работы и в лучших традициях застойной социалистической реальности дожидалось момента, когда он в чём-нибудь проштрафится.Сам Рабинович повышения интенсивности труда, казалось, не замечал и отчитывался по сыпавшимся на него заданиям с занудной педантичностью: точно в срок, ни позже, но и не раньше. Непосредственный начальник, уходя домой по окончании рабочего дня, с показным участием задавал один и тот же вопрос:"Ну, Вы что же не собираетесь домой?"- и испытывал затаённое удовлетворение, получая один и тот же ответ:"Да мне надо бы ещё кое-что сделать."Удовлетворение испытывало и высшее начальство, когда непосредственный начальник Рабиновича в еженедельном докладе доносил о степени загруженности подчинённого и согласовывал загрузку на следующий срок: вот и пусть занимается подтиранием соплей за нерадивыми работниками, глядишь, дурацкой инициативы поубавится.А Рабинович помимо "подтирания соплей" успевал заниматься и своим непосредственным направлением работ, которые также шли точно по плану (однако он уже не форсировал их так, как бывало прежде), и кое-чем ещё, к чему он приступал после окончания рабочего дня, убедившись, что непосредственное начальство благославясь удалилось. Через несколько месяцев он установил вблизи канализационных стоков института две изготовленные вручную ионообменные решётки. И только теперь он начал испытывать сильное волнение. Решётки не требовали никакого дополнительного обслуживания, никакого питания; они должны были теперь просто стоять и пропускать через контактную поверхность кубометры текущей воды. Это и смущало учёных мужей: что, макнуть их в раствор и всё? - дело в шляпе?Через месяц он снял решётки. На одной осело 137, на другой 84 грамма высокопробного, химически почти чистого серебра.Простите, друзья, egor, чесно слово - умотался, доскажу завтра, это ещё не развязка...