«Вы едва ли в наше время встретите человеческое отношение, не предложив взятку… Человечность вы найдете там, где найдете чиновника, который берет. Пользуясь подкупом, вы можете даже иногда добиться справедливости... Фашистские правительства выступают против подкупа именно потому, что они не гуманны». Бертольд Брехт. Разговоры беженцев. 1940–41 Брехт всегда был одним из моих любимых авторов. Люблю я также и парадоксы, в том числе и парадоксы Брехта. Сегодня слово «коррупция», пожалуй, самое часто встречающееся в русскоязычной прессе слово. К борьбе с коррупцией призывают все, без различия политических взглядов. Вот мне и вспомнился брехтовский парадокс. За каждым парадоксом обычно можно обнаружить простой здравый смысл. Помню, в юности, читая Тынянова, я был поражен его описанием коррупции в Персии XIX века. Мне это описание запомнилось так: почти каждый год шах назначал нового визиря и к концу года отрубал ему голову за воровство. Каждый новый визирь знал о судьбе своего предшественника, но тем не менее не мог удержаться от соблазна и тоже воровал. Назначаемый на должность визиря был обречен! Коррупцию нельзя было победить даже угрозой смерти. Позже я пришел к парадоксальному выводу: сила власти не только не спасает от коррупции, она является ее причиной. Всякая государственная вертикаль, хочет власть этого или не хочет, неизбежно порождает коррупцию. У тех, кто близок к вершине вертикали, соблазн использовать свое положение для личного обогащения порой непреодолим. У тех, кто находится внизу, вопрос часто стоит о выживании. Кто бросит камень в мать, дающую взятку, чтобы вылечить своего ребенка? Петру Первому удалось «поднять Россию на дыбы», но коррупцию он победить не мог. Коррупционером оказался даже его самый верный сподвижник — Меньшиков. Чтобы преобразовать Россию, Петр выстроил эффективно работающую вертикаль. Вертикаль породила коррупцию, и никакими жестокими мерами преодолеть ее не удалось. Я крайне далек от того, чтобы давать свою оценку деятельности Петра. Я не знаю, мог ли бы он достичь своих целей другими методами. Мудрая Екатерина Великая знала, что без вертикали ей не обойтись, и очень хорошо понимала логику вертикали и бесполезность борьбы с коррупцией. Ханжой она не была. Поэтому она старалась воздерживаться от смены губернаторов: «Старый уже насосался, а новый опять начнет разворовывать губернию». То, что Брехт говорит о фашистских правительствах, касается всякой тоталитарной власти, т. е. такой власти, где вертикаль доведена до совершенства. Коррупция такой властью искореняется прежде всего как форма инакомыслия, посягающая на тотальность власти. Сталина часто хвалят за его жесткость. Однако коррупция была и при Сталине. А в тех областях, где ее не было, таких как идеология, царил абсолютный порядок, в сравнении с которым коррупция мне кажется высшим достижением морали. Приведу один пример, мне, кинематографисту, особенно близкий. В последние годы жизни вождя снималось не больше пяти фильмов в год. Ни один из них не имел никакого отношения к искусству. Бросьте после этого камень в систему откатов! Капитализм лучше, чем социализм, рынок лучше госплана, свобода лучше, чем несвобода, — по одной причине: Бог, природа, естественный отбор работают лучше, чем самые благородные человеческие идеи по «обузданию» природы. По той же причине коррупция лучше, чем тоталитаризм без коррупции. Коррупция — это естественный процесс регулирования деловых отношений в условиях государственной вертикали. Конечно же, человек не может не возмущаться, когда у него требуют взятку. Со мной это случилось только один раз, лет 12 назад. Я снимал в Москве американский фильм после 17 лет жизни за пределами России. Меня познакомили с одним из руководителей НТВ. Руководитель, к моему удовольствию, высказал желание купить для проката в России мой фильм «Жидкое небо». Он поручил своим подчиненным оформить надлежащие документы. После этого, каждый раз, когда я звонил чиновнику, которому было поручено оформить покупку, тот просил подождать еще недельку. «Вы понимаете, — говорил он, — в юридическом отделе слишком много работы, у них нет никакого интереса оформлять ваш договор быстро». Так продолжалось довольно долго. По наивности я заподозрил что-то неладное только после четвертого или пятого разговора. Я посоветовался с другом, познакомившим меня с руководителем НТВ: «Может быть, мне следует пообещать взятку?» Друг возмутился и категорически запретил даже думать о взятке. В конце концов мы имели дело не с каким-нибудь государственным учреждением, а с передовой телевизионной компанией. Я снимал картину, и поэтому мне было трудно выкраивать даже минуты для разговоров с телевизионным чиновником. Дело тянулось два месяца. Последний раз я позвонил ему уже из Нью-Йорка, куда должен был срочно вылететь для монтажа. Услышав мой голос, чиновник покровительственно расхохотался. «Теперь поздно, — сказал он, — надо было раньше думать. Тот, кто давал мне распоряжение, больше на этом посту не работает. Прилетите в следующий раз в Москву — будете говорить с новым руководством!» Меня часто спрашивают в Москве, как увидеть «Жидкое небо» с качественным переводом на русский. К сожалению, существуют только плохие пиратские копии. А виноват в этом я. Не стал давать взятку чиновнику. Был ли я прав? Кто выиграл из-за того, что я проявил принципиальность? Никто. А если бы я не был столь принципиален, заработали бы и я, и чиновник, а зрители увидели бы мой фильм в хорошем качестве. Так что, принять коррупцию, смириться с ней? Вчера на сон грядущий я перечитывал «Дело» Сухово-Кобылина. Эта «комедия» привела меня в состояние такого ужаса, что я не мог уснуть всю ночь. Приведу одну цитату из этой, написанной в 1858 году, пьесы: «Было на землю нашу три нашествия: набегали татары, находил француз, а теперь чиновники облегли; а земля наша что? И смотреть жалостно: проболела до костей, прогнила насквозь! Продана в судах, пропита в кабаках, и лежит она на большой степи неумытая, рогожей укрытая, с перепою слабая». Что же делать? http://www.snob.ru/profile/23682/blog/42511